Пересекли мы, значит, границу, в лагерь въехали, приходит ко мне командир, и, сла­ва Богу, на английском три слова он знает. Я расспрашивать начинаю, как ситуация, и выясняется, что у него шесть военнопленных: четверо в ислам перейти согласились, двое нет. «Вот, — говорит, — четыре человека есть, с ними ты можешь встретиться». Я: «Не-не-не-не-не, я обязательно с ними встречусь, но те двое мне тоже нужны». В общем, у нас такая байда пошла! «Тех двоих — никогда!». Я: «Но я напишу, что они есть, — ты сам мне сказал». — «Да, пиши, что есть, но увидеться с ними не дам». — «Так, если я напишу, что они тут, но встретиться мне с ними не дали, вам же хуже». В итоге его убедил — с теми четырьмя пообщался, причем даже два раза...

Савик Шустер

Трое ребят из Средней Азии оказались — они в плен по чистой оплошности попали, просто отошли, и один парень из Волгограда, русский. Он понял, что для выживания надо ислам принять, а двое ребят из сельских местностей России были — они отказались принять ислам, и их в чудовищных условиях, в яме держали... Когда их увидел, они уже как полумертвые выглядели... Продавали военное имущество афганцам, чтобы себе еду купить... Самое интересное, что те двое тоже об этом рассказали, — разницы в «показаниях» не было. Казалось бы, те двое — герои, принять ислам отказались... Два дня я там пробыл, и с теми, и с другими по четыре часа по­бе­се­до­вать мне дали, может, больше... 12 часов в общей сложности я с ними провел, плюс фотографировал.

Принявшие ислам советские военнопленные

Русскоязычный канадец Савик Шустер, представитель SPIEGEL в Афганистане, поговорил с заключенными. 29 мая 1983 г.

Савик Шустер

"В Советском Союзе у нас было все, мы верили в свое отечество», - говорит 21-летний Валерий Киселев, бывший рядовой Советской Армии (Киселев Валерий Юрьевич. В/ч пп 53701, 345-й гвардейский ОПДП (г. Баграм, провинция Парван)).

В. Ю. КИСЕЛЁВ (Литва)

«Мы не профессиональные солдаты, мы не сражаемся за деньги, как американцы. Мы нормальные граждане, отбывающие два года военной службы. Мы на собственном опыте убедились, насколько высока цена истины. Нормальный советский гражданин ничего не знает о войне в Афганистане ». Я встретился с Киселевым и пятью другими советскими солдатами, которые находятся в плену у моджахедов афганского движения сопротивления «Хезб-и-Ислами» в лагере повстанцев. Военнопленные высказывались так же открыто, как люди, которым нечего терять. Только к концу нашей двухчасовой беседы, которую контролировал командир моджахедов и наблюдала группа любопытных афганских партизан, ни один из которых не понимал по-русски, в голосе Киселева проявились гнев, печаль и отчаяние. Русский закрывает лицо и внезапно снова осознает, что он заточен в грязной хижине в тренировочном лагере моджахедов Аллах Джирга в провинции Забуль в Афганистане, примерно в 180 километрах от Кветты - столица пакистанской провинции Белуджистан (крупнейшая провинция Пакистана). Валерий Киселев был пойман в феврале 1982 года при попытке продать четыре гранаты в магазине в деревне недалеко от Баграма в провинции Парван к северу от Кабула. «Наш батальон был боевой, - вспоминает Киселев. «Дембеля» (прозвище, обычно используемое в Советской Армии для солдат, которые собираются демобилизоваться) приказали мне патрулировать всю ночь.

В. Ю. КИСЕЛЁВ (справа)

Дембеля были мерзкими, они просто думали о своем возвращении домой и отказывались служить, заставляя служить нас - молодых солдат. Если их приказы не выполнять - они избивают. Если кто-то жаловался офицеру, нас били еще больше и сильнее». Киселев рассказал, как залез в танк Т-55, чтобы защититься от холода и недосыпа, он нес службу по охране за себя и за двух дембелей, но заснул там и был найден утром. Его избили, а позже ему пригрозили трибуналом. «Именно тогда мне пришла в голову идея бежать домой. Я боялся. Дембеля жестоко избили меня накануне вечером. Я не хотел умирать, когда мне был 21 год. За что? Мы защищаем здесь не нашу страну; нашим отцам и матерям ничего не угрожает. Я схватил четыре гранаты, чтобы обменять их на афганскую одежду, чтобы не попасть в руки моджахедов». Кисельёв родился в Пензе, промышленном городе в 600 км к востоку от Москвы, где после окончания школы он изучал машиностроение. Не посетив в общей сложности 24 лекции, он был исключен из университета, потому что посещение лекций в Советском Союзе было обязательным. В 1981 году его призвали в армию. После шести месяцев обучения в учебном батальоне в Литве, он прибыл в Фергану, город в Узбекской ССР недалеко от афганской границы, где находится большая военная база. «В Фергане нас использовали на строительных работах. Однажды, - сказал Киселев, - нас спросили, кто хочет служить в Афганистане. Замполит, старший лейтенант, только что вернувшийся из Афганистана, созвал нас всех и сказал, что иностранные империалисты вторглись в Афганистан из Пакистана, чтобы бороться с революцией афганского народа. Бабрак Кармаль - друг Советского Союза, и наш международный долг - защитить афганских крестьян от реакционных наемников».

Здесь всего несколько советских военнопленных. Их много - они разбросаны по всей горной стране, где единственным средством передвижения являются ваши собственные ноги. Более того, моджахеды не любят, когда репортеры разговаривают с советскими военнопленными. «Теперь мы думаем, что выгоднее оставить их в живых, - говорит Мангал Хусейн, пресс-секретарь «Хезб-и-Ислами», - но Советы бомбят деревни, в которых мы прячем военнопленных. Они даже убили бы своих людей, чтобы перекрыть поток информации». С другой стороны, советские военные власти предупреждают своих солдат, чтобы они не попали в руки повстанцев. Офицеры регулярно проводят политические брифинги, чтобы предупредить, что «басмачи выколют глаза и отрежут уши каждому пленному советскому солдату». «Басмачи» - это название, обычно используемое в советских учебниках истории для обозначения вооруженных мусульманских групп сопротивления, которые боролись против советской власти в Туркестане в 1920-х годах. Шесть советских солдат, заключенных в Аллах Джирга, представляют собой спектр географических, идеологических, культурных и социальных различий, существующих в СССР. 21-летний сержант Жураковский сидит рядом с Киселевым, его спутник часто перебивает его, потому что высшее воинское звание в плену имеет меньшее значение, чем краткая университетская подготовка мальчишки Киселева. Александр Жураковский работал слесарем в небольшом украинском городке. В 1981 году его призвали в армию и отправили для обучения в находящуюся под властью Советского Союза Латвию. После обязательной остановки в Фергане он был направлен в Афганистан. «Вечером 24 февраля 1982 года, - сказал Жураковский, - наш батальон выступил на боевые. Я всю ночь таскал на спине автоматический гранатомет АГС-17 весом не менее 33,6 кг. «В перерыве от марша еле держась на ногах, я искал место для отдыха, но лежать в грязи не хотелось. Я вошел в пустой афганский дом и тут же заснул. Тем временем моджахеды атаковали. «Когда меня наконец обнаружили наши, я знал, что так или иначе настал мой последний час, что военный трибунал меня никогда не простит. Первой моей мыслью было бежать домой, на север. Сначала я побежал по дороге на нашу базу, но был схвачен моджахедами». Жураковский говорит быстро. Кажется, он хочет рассказать как можно больше, прежде чем его снова прервет Киселев. Его предложения не следуют логической нити - единственное, что их связывает, - это горечь и разочарование. «В Советском Союзе, - сказал Жураковский, - нам рассказывали о наемниках из Китая и Ирана, которые воевали против афганского народа. Вместо этого мы встретили дехкан, которые защищались от нас». Сфаруддин Хан, командир лагеря Аллах Джирга, не согласен с версией двух заключенных. Он настаивает: (В лагере моджахедов Аллах Джирги). Оба были схвачены в бою и, опасаясь казни, придумали историю своего побега в Советский Союз. Все шестеро военнопленных готовы говорить, но они боятся: «Если я когда-нибудь снова вернусь домой, - говорит Киселев в какой-то момент нашего разговора, - меня расстреляют из-за того, что я сказал». Кисельёв и Жураковский содержатся во влажном подвале, и им почти никогда не разрешают выходить на свежий воздух. Когда я вошел в комнату, в которую их повели для нашего разговора, меня встретил резкий запах. Их ноги были покрыты толстым слоем грязи. «Последний раз мы мылись прошлым летом», - говорит Киселев. Когда я спросил, почему военнопленным не разрешают мыться, Сафаруддин Хан ответил, что каждый раз они отказывались приносить им теплую воду для мытья ног. По всей видимости, оба отказались мыть ноги, что понималось как религиозный ритуал, и не хотели изучать Коран - серьезный грех для мусульманина. Всего в нескольких сотнях метров моджахеды держат в плену еще четырех советских солдат. Когда мы встретились, эти четверо военнопленных были одеты в традиционные афганские одежды, которые, в отличие от грязной формы Киселева и Жураковского, были очень чистыми. Лица всех четырех мужчин бледные, потому что они не видят дневного света, пухлые, потому что им дают много афганского хлеба и они не делают никаких упражнений. Моджахеды относятся к ним относительно лучше, потому что они согласились изучать ислам, немного выучить персидский язык и молиться пять раз в день, как предписывает Коран. «Те, кто хотят изучать Коран и принять ислам, - наши братья», - сказал начальник лагеря Сафаруддин Хан, объясняя различия. «Мы готовим этих четырех новых мусульман к борьбе в оккупированных исламских республиках СССР». В мечети, в которую я пошел, чтобы увидеть, как заключенные молятся вместе с моджахедами, один из этих военнопленных подошел ко мне и прошептал: «Все это цирк. Я христианин."Четверо военнопленных ничего не знают о двух других товарищах по несчастью. Напротив, Киселев и Жураковский также не осведомлены о том, что четверо их соотечественников содержатся в плену очень близко к ним. «Эти двое русских, - сказал начальник лагеря, - думают только о своем побеге. Если мы посадим их вместе, неверующие могут помешать нашим новым братьям открыто говорить с нами и давать нам информацию». Двое из новых соверующих - узбеки. В Ташкенте, столице Советской Республики Узбекистан, Гайрат Хазанов и Акрам были призваны в советскую армию. Однажды, в июле 1982 года, их батальон отвезли в аэропорт и приказали сесть на Ту-124. «Только когда самолет взлетел, - вспоминает Хазанов, - офицеры сказали нам, что мы летим в Афганистан, чтобы там защищать революцию. После приземления товарищи из Советской Республики Таджикистан, которые также понимают персидский язык, сообщают нам: «Мальчики, мы в Кабуле!» Хазанов и Акрам остались в Кабуле. «Командиры предупредили нас, чтобы мы не выходили на улицу в одиночку», - сообщает Акрам, который не хочет называть свою фамилию. «Мы не видели боев в первые несколько месяцев. Мы строили модули для офицеров». «В казарме, - продолжает Хазанов, - солдаты мало разговаривали друг с другом. Доверие царило только среди близких друзей и соотечественников. Мы боялись агентов КГБ среди нас». В октябре 1982 года Акрам и Хазанов, оба невысокого роста с типичными восточными чертами, участвовали в первом военном нападении - на деревню Шакар-Дарах в 40 км к югу от Кабула. Их колонна была атакована моджахедами, и 200 советских солдат защищались на горной тропе. После двухчасового боя Акрам и Хазанов были отрезаны от основной моторизованной части и попали в руки партизан. «Мы очень хорошо знали, - говорит Хазанов, - что с нами ничего не случится. Наши деды уже учили нас, что мусульманин никогда не убивает другого мусульманина». Акрам согласно кивает: «Наши деды также сказали нам, что они знали, что афганцы боролись за ислам и против коммунизма. Радио и телевидение, однако, сообщали об обратном: афганский народ борется за коммунизм». Официальная информация ввела советских солдат в заблуждение. «Но почему мы должны не доверять советскому телевидению и газетам?» - спрашивает Жураковский, добавляя с горечью: «Я был готов всем сердцем бороться с империалистическими наемниками». Все советские военнопленные, с которыми я разговаривал, родились в 1962 году, в период между восстаниями в Будапеште и в Праге. Никто им не рассказывал о зверствах сталинизма. Они ничего не знали о целях венгерской революции. К тому же они были слишком молоды, чтобы понимать или сочувствовать значению вторжения в Чехословакию. Их образцами для подражания стали мужество и отвага Красной Армии в борьбе с нацистами, по снятым фильмам, по книгам - это были благородные истории о благородной армии в справедливой борьбе. «Если человека обманывают, он разочаровывается», - говорит Жураковский.

Сергей Мещеряков

Сергей Мещеряков, дезертир, подавший прошение о разрешении на поездку в Америку: «Я глубоко потрясен нашей армией в Афганистане. Мы ищем оружие в кишлаках и казним мирных жителей. Если кто-то из наших солдат ранен, мы убиваем женщин, детей и стариков». Идеалы и ценности этих людей рухнули. «Если бы я не ввязался в эту бессмысленную войну, - говорит Киселев, - я бы продолжал ходить на работу каждое утро, не задавая себе много вопросов. С другой стороны, сейчас я ломаю себе голову". Акрам: «Мы искали оружие в деревнях. Если мы обнаружили хоть какие-то патроны, то офицеры приказывали нам расстрелять всю семью, включая домашних животных». Военнопленные обвиняют офицеров в действиях Советской армии в Афганистане. Согласно их заявлениям, все советские офицеры русской национальности откровенно рвутся в Афганистан. Основная причина: на войне можно хорошо заработать. Бывшие советские солдаты сообщили мне, что им платили в два раза больше за военную службу за границей: Офицер получает 250 рублей 250 чеки в месяц - в четыре-пять раз больше средней заработной платы рабочих в Советском Союзе. Кроме того, офицеров часто отмечают за военные заслуги, что связано с дальнейшим повышением заработной платы. В конце концов, офицеры любят ездить в Афганистан, потому что их годы службы там засчитываются, как год за три. Как правило, после окончания военного училища офицер должен оставаться на службе в течение 25 лет. Главной заботой простого советского солдата в Афганистане было что-нибудь поесть. На завтрак, обед и ужин солдатам всегда давали пшенную кашу и банку рыбы с томатным соусом. «Иногда, - говорит заключенный Сулейманов, - нам действительно должны были дать сгущенку и тушенку. Но офицеры держали все при себе». Голод заставил советских солдат продавать на афганских базарах бензин, военную обувь, боеприпасы и даже оружие. Я спросил, как вообще можно продавать собственное оружие? «Никто не продавал свое собственное оружие», - объясняет эти инциденты Хазанов. «Приведу пример: когда солдат засыпает в охранении, его соратник крадет его автомат и продает». Советским солдатам категорически запрещается контактировать со своими товарищами по регулярной афганской армии или с гражданским населением. «Однажды у меня была возможность поговорить с афганскими солдатами, - говорит Жураковский. «Мне сказали, что в Афганистане нет врагов или наемников. Когда я сообщил об этом своему лейтенанту, меня избили». Военнопленные рассказали мне и о советских солдатах, покончивших жизнь самоубийством. Один выпил антифриз, другой налетел на минное поле, а третий застрелился. Это отнюдь не единичные случаи. Боевой дух очень плохой. Многие солдаты прятались за скалами при нападении на деревни. и вели огонь в воздух. «Мы, должно быть, выпустили около 500 патронов. Если проверка после боя покажет, что автомат не использовался, соответствующему солдату может угрожать военный трибунал». Мещеряков сообщает, что солдатам нужно было быть осторожными, чтобы их не расстреляли собственные офицеры во время боя. Четверо из шести военнопленных подтвердили, что офицеры из гнева стреляли в собственных солдат в бою. Все они хотя бы раз участвовали в нападениях на афганские села. Целью нападений был поиск спрятанного оружия и насильственный набор молодых людей в афганскую армию. Советские военные часто получали информацию от афганских коллаборационистов об активных очагах сопротивления. Как только такая информация была получена, на следующую ночь планировалось нападение. Советские солдаты, проснувшись в полночь, уходили пешком, ведомые предателем или афганскими солдатами под командованием советских офицеров. Незадолго до восхода солнца советские войска занимали позицию в горах над деревнями для атаки. Афганские солдаты обыскивали дома, но исчезали, как только моджахеды производили первые выстрелы. Затем вводились в действие советские войска. Танки и вертолеты обычно не вмешивались до 9 часов утра. По словам военнопленных, причина, по которой война до сих пор не закончена - это просто тот факт, что солдаты без энтузиазма ведут борьбу или даже отказываются ее вести. Еще одна важная причина плохих характеристик Советской Армии - это их техника, не подходящая для партизанской войны в горах. Советские военные используют вертолеты как главное оружие в борьбе с моджахедами. «Но они, - сказал Киселев, - могут разрушать только села. Они оснащены скорострельными ракетными установками и стреляют своими ракетами без разбора и без прицеливания». Советские пленные уважительно отзывались об афганцах. «Бойцы сопротивления плохо организованы и просты, - говорит Мещеряков. «В принципе, завоевать Афганистан не составит труда». Мнение заключенных об афганском обществе не улучшилось из-за насильственного сосуществования с партизанами. Напротив: «У них нет культуры, нет телевидения и нет модных женщин», - говорит Акрам.

"Что теперь будет с шестью военнопленными? Советский Союз считает этих солдат не военнопленными, а советскими гражданами, похищенными бандитами. Только при посредничестве Международного комитета Красного Креста (МККК) в апреле 1982 года было достигнуто косвенное соглашение между афганским сопротивлением, СССР, Пакистаном и Швейцарией, согласно которому советские военнопленные должны быть доставлены в Швейцарию - нейтральная территория. «Согласно Женевской конвенции, военнопленных обычно репатриируют в конце войны», - говорит Дэвид Делапраз, глава делегации МККК в Пешаваре, Пакистан. «Никто в Афганистане не знает, когда закончится эта война. Поэтому для советских военнопленных было согласовано двухлетнее интернирование в Женеве, прежде чем они смогут вернуться в СССР ». Восемь советских военнопленных уже доставлены в Женеву. Все должны были подписать декларацию о своем желании вернуться в Советский Союз. Мне показали одно такое заявление, подписанное 21-летним Римасом Бурбой из Литвы. Делапраз сообщил, что советские солдаты все время спрашивали, что с ними произойдёт в Советском Союзе. «Некоторые боятся возвращаться домой». Моджахеды подписали соглашение с МККК, будучи убеждены, что некоторые афганские боевики также будут освобождены из коммунистических тюрем в обмен на советских пленных. Но этого обмена так и не произошло.

Профессор Раббани, лидер «Джамиат-и-Ислами»

«В этих условиях мы предпочли бы сохранить российских военнопленных в качестве разменной монеты в будущем», - говорит профессор Раббани, лидер «Джамиат-и-Ислами», одной из крупнейших афганских партий сопротивления в Пешаваре. «Мы не передадим их Красному Кресту и не отдадим Западу».

Впоследствии в лагере Бадабера профессора Раббани, лидера «Джамиат-и-Ислами» советские военнопленные поднимут восстание и потребуют встречу с представителями МККК, но им откажут. Неосторожный выстрел из гранатомёта попадает в склад с вооружением, взрыв большой силы. Восставшие советские военнопленные гибнут...