Его сваливали из машин к зиме возле взводных палаток в одно место. До холодов - это была черная куча, которую потихоньку растаскивали истопники взводов, выбирая отменный уголек, камнями, чтобы жар огня свободно облизывал их в "буржуйках". А вот угольная пыль не ценилась. Кроме треска в печи и дыма - никакого толка. И не дай бог ею завалить огонь. Печь мгновенно остывает и разогнать печь по новой очень тяжело.

Поэтому, с первых осенних машин, взводный "молодняк" с настойчивым понуканием старших товарищей делали на зиму себе запасы. Зимой куча угля смешивалась со снегом и добыть камни в угольной пыли становилось сложнее. Глубокие норы до "материка" рыли истопники... и вскоре оставалась только пыль. Черные и чумазые, как шахтеры, в каждом взводе по пять - шесть человек, уже не могли отмыться, ни в бане и уж тем более в писающих паром умывальниках поутру. А вода имела свойство быстро заканчиваться. Хорошо если старшим товарищам хватило теплой, холодной другим, а уж совсем младшим... а у них судьба такая на войне: сначала о старшем товарище подумай, потом об общественных нуждах, вспомни, что приказал командир и вот только тогда, если вода осталась - можно брызнуть себе в глаза. Стоит сказать, что попади вода жиденько в глаза и от угольной пыли подводка лица становилась чёртоподобной. И вот как-то раз, копаясь в угольной пыли несколько человек, неожиданно откопали сослуживца. Он видимо, чтобы его не нашли, привалил себя угольком и заснул. Разбудить его было очень трудно. Он никак не просыпался. Видимо сказывался многодневный недосып. Понятно, что его ждало в родном взводе, тем более в свое ведро он навалил пыли. Плохо, когда просыпается "старичок" замерзший, а истопник спит, обняв еле теплую "буржуйку". Сломанная грудина и несколько ребер. Он первый раз отмылся в медроте. А его обязанности навалились на тех, кто остался из молодых во взводе. Они пришли в медроту к нему. Нет, они принесли не пряники. Они угостили его иным, хорошо не убили. Парень стал заикаться, а затем совсем замкнулся в себе и тихо сошел с ума. Его комиссовали. Он инвалид войны, который ни разу не вышел на войну. А вот грузин из молодых зарубил двух старичков. Один отделался контузией, а другой стал инвалидом войны. Грузина судили, но уже в Союзе и по амнистии он полноправный ветеран. Так к чему это я. Война такая штука, в которой все есть и если копаться в ней, как в той куче угля - найти можно всякое.
Поэтому, будем греться у огня и млеть от чудесных историй. Миру - мир!

Іван Сиченко А у нас в Шинданде зимой 1982-го угля было мало и мы его воровали по ночам друг у друга. Воров могли и побить.

Андрей Петров Отлично, Евгений. Истории, боюсь, лишь для нас чудесные. Обычные люди их, наверное, с ужасом читают. У нас уголь только в первую зиму был, мы его с собой привезли. А так, если б парты из школы не увели, замерзали бы. До сих пор запах тех парт помню.

Van Helsink прочитал, прям всколыхнул сознание, начал вспоминать, у нас у палаток были вырыты угольные ямы, там хранили уголь, великой доблестью было скомуниздить зимой хорошего уголька у других рот)) это было сложно но возможно, думал очень долго но не вспомнил чтобы раз занимался печками по духанству, даже ночью не сидел за истопника, постоянно на выездах, этот пласт армейской культуры прошел мимо меня).

Van Helsink было и такое конечно, спасались как могли , один раз с пехотой ходил в файзабаде по горам , февраль-март месяц , у них несколько человек обморозились , пару насмерть , остальные ампутанты потом , часовые и офицеры должны были проходить по кладкам , каждые полчаса всех будить чтобы шевелились а тут все заснули , тяжелый переход был под дождем со снегом и ветром а ночью мороз ударил. Кстати , вспомнил , когда заканчивался уголь начинали топить покрышками, это было жесткое занятие , рубить-пилить покрышки на куски , чтобы влезли в буржуйку но зато при прогреве они горели хорошо.

Александр Рыжков Печки были и на солярке которой валом было всё пахли соляркой!

P.S. Из родных недр везли в Афган уголек. Почитай грелись мы у огня с Родины и далеко не всем хватало этого тепла.